- Если говорить о любимых ролях…
- Это, конечно, спектакль «Верочка»! Да, там почти не было слов, но дело же не в словах. В спектакле было сложное существование, и всегда сильная отдача. Там было, что играть, все грани женского существования, переживаний. Да, он почти без слов, но ведь молчать – это тоже хорошо. В молчании проявляется жизнь. За красивыми словами можно спрятаться, а в молчании ты живешь. Так соврать сложнее. Это нелегко, но когда просто – не интересно.
- А к таким сложным работам, есть какой-то особый подход в подготовке себя?
- Можно быть таким наполненным, разворошить себя, а потом намеренно наполнять… А потом выходишь на площадку и… ничего! Как по щелчку все выключилось. Я очень люблю, когда утром сказка, а вечером спектакль, потому что выходишь на сцену уже горячий. Или когда выходишь на сцену уставшей, или даже когда не здоровой. Всегда нужны трудности какие-то, и тогда ты начинаешь действительно существовать. А накручивать себя, слушать грустные песни – это не мое, это со мной не работает.
- Одна из самых ваших известных ролей – Жанетт в спектакле «Нас обвенчает прилив». За эти годы она сильно изменилась?
- Этой постановке уже семь лет. Для провинциального театра очень много. Мне вообще на последнем спектакле показалось, что я только сейчас поняла, как это надо на самом деле играть. Такое озарение: ну вот так же, она же вон какая! Я это на репетиции прочувствовала очень точно. А однажды был какой-то сезон, когда мне вообще казалось, что я не могу это играть, что я не Жанетта, нет у меня на нее внутренних сил… Но с появлением нового партнера Евгения Кузьмина, спектакль иначе зажил. Также было, когда появилась новая актриса на роль Юлии, и новый Фредерик… Режиссер тогда еще раз приехал, и нас всех снова просматривал. После прогона я спросила: «Алексей Иванович, я не испортила вам Жанетту?». Сказал, нет, сохранила (улыбается). Как ни странно спектакль живет… Сегодня, мне кажется, что 7 лет назад моя работа в нем была стыд и позор, сейчас иначе, все-таки.
- Я так понимаю, сожалений об актерстве не было никогда?
- Я очень хотела стать актрисой и другого варианта не видела. Хотя в детстве была тихой девочкой, которая даже стихов не читала. Да и вообще я не люблю выступать (смеется). На первом курсе, когда мы здесь учились, я шла по коридорам театра и умирала от счастья, неужели я здесь среди этих людей?! Тогда здесь служили возрастные авторитетные артисты, многие из которых уже, к сожалению, ушли. Не дай Бог, мы, сидя в зале, шептались, сразу: «Пошли вон!». За кулисами мы ходили как мышки, по второму этажу проходить нам не разрешали, дисциплина была железная, да и отношение к театру было трепетное.
У нас вообще был очень яркий курс в институте. Так звезды сложились, что наш мастер Юрий Николаевич Козловский отобрал очень ярких ребят: мальчики все колоритные, девочки красивые, умные, талантливые… У нас был очень дружный курс, а теперь очень дружный коллектив. Многие удивляются даже. Мы как семья, и размолвки, если бывают, тоже происходят, как в семье – обязательно помиримся (смеется).
- А каким был первый спектакль?
- После учебы в театр я не попала, меня чуть позже пригласили. Мы знали, что мальчиков всех берут, а девочек – только двух. Тогда Андрей Борисов приступил к работе над спектаклем «И любви еще живет продолженье, продолженье…» и пригласил меня на роль. Так меня взяли в труппу третьей. В этом спектакле Марина Слепнева играла главную роль, а я вторую. Меня наполняли страх и ужас! (смеется) Казалось, что я ничего не умею, что как только мы начнем работать, они поймут, что ошиблись, взяв меня.
- Я обратила внимание, что у вас в театре две принцессы…
- Я и Марина Слепнева? (смеется) Так выходит, хотя все эти роли мне доставались часто случайно. Единственная принцесса, которую я очень хотела сыграть – в «Бременских музыкантах». Я должна была быть разбойницей, но в силу каких-то причин, меня поставили на принцессу. А в «Алладине», там без вариантов - фактура «восточная принцесса» (смеется). В «Финисте ясном соколе» тоже случайно стала принцессой, а должна была быть плохой царицей, и мне очень этого хотелось.
- Не утомляет зависимость от одного амплуа?
- Особенно когда ты немного другой внутри... Хотя нельзя от работы уставать, тогда зачем ты вообще здесь? У меня все принцессы активные. Мне со студенчества говорили: «Ты быстрая, надо усмирять себя, погасить внутренний темпо-ритм. В принцессах, в лирических героинях надо быть медленнее». Для меня это роли на сопротивление. Вообще в классическом мировом театральном репертуаре 60 % мужских ролей, а 40 женских. Но у меня счастливо складывалось, я не сидела, всегда были роли, даже небольшие. Я была не обделена в этом плане, и даже если может случиться так, что какое-то время я не буду играть, все равно я счастлива, потому что некоторые за всю жизнь не сыграли столько. Хотя, конечно, если ты в простое, внутренние черти могут недовольно плясать. Но все равно твое всегда придет.
- А как зовут внутренних чертей Екатерины Нарышкиной?
- (смеется) В каждой женщине есть такая сторона, которая: «Что происходит? А кто тут на самом деле молодец?». И не важно, актриса ты или, например, врач, все равно в каждой иногда просыпается внутренняя «Баба яга».
- Но ведь есть и характерные роли, например, в «Айболите».
- (улыбается) Да, я там таракан под мелком «Машенька». Неважно, где и кого ты играешь, в любом спектакле все надо делать по-честному. Но если совсем не идет, никогда не надо давить: «Я сейчас вас всех тут переиграю». Нужно все делать честно, как чувствуешь – это главное в нашей профессии. А если партнер не дает посыл, заведи его, переведи на свою сторону. Это твоя задача, чтобы он загорелся. Мне Владимир Голуб как-то сказал: «Вижу, как вижу, а делаю, как задано».
- Одна из последних работ Соня в спектакле «Очи черные» по «Яме» Куприна…
- Эта тоже роль на сопротивление. Сложно было ее создавать - чистую наивную 17-летнюю девушку, мне 34 все-таки. Хотя мне кажется, в этой роли даже некий профессиональный рост для меня произошел. Иногда после этого спектакля мне физически плохо, особенно если два дня подряд мы его играем, плохо до тошноты… Ведь, вспомните, какой она была в начале, и куда упала в финале. Тяжело, эмоции на грани патологии. Может быть, я не правильно существую, но я рада, что такая работа у меня есть. Вообще в этом спектакле, мне кажется, женская половина нашей труппы очень сплотилась. Очень профессиональная качественная работа, артисты многие раскрылись, рост у всех произошел.
- Спектакль «Очи черные» называют ресторанным романсом, он действительно немного водевильный… Какой стиль спектаклей вам ближе?
- Я люблю натурализм, чтобы пожестче, как, например, «Дядя Ваня» в Вахтанговском театре. Мне нравится литовская, польская режиссура.
- А в вашем театре?
- С каждым интересно работать. Андрей Саввич - выдающийся деятель. Безмерно я им восхищаюсь. Он все-таки постановщик, актерам дает свободу – делай сам, тебя же учили. Может из любой сцены такое вытащить! С Голубом у меня было три работы. Очень много мне дала роль Липочки в его спектакле «На всякого мудреца довольно простоты». Там были заняты все наши выдающиеся актрисы, было интересно разбираться, как существовать в этой классической пьесе Островского. Я тогда в другом качестве себя проявила. Вообще всегда стараюсь вступить в диалог с любым режиссером.
- На что вы готовы на сцене?
- Конечно, есть какие-то внутренние пределы. Не думаю, что готова на сверх смелые вещи. Хотя, например, в Ленкоме Паночка в одном из спектаклей вообще голая по сцене летает… Главное, должно быть не грязно, должна быть эстетика, должно быть чисто и светло. Да, можно раздеться на сцене, но только если это искусство, а не голая грудь ради голой груди. Тем более провинциальный зритель строгий, а северный еще и сдержанный, в отличие от Москвы, которую уже ничем не удивишь. А если говорить о ролях, хотелось бы сыграть что-то из Чехова, Машу в «Трех сестрах», например. А еще хочется сыграть какой-то асоциальный персонаж, некрасивую во всех смыслах героиню.
- А дочка проявляет интерес к актерству?
- Если скажет, что захочет, пусть идет. Но у нее еще 8 лет, и если уж идти в эту профессию, пусть получает хорошее образование. Если увижу, что есть в ней что-то… Хотя как тут увидишь, предвзятое же мнение!
- В вашем инстаграм иногда мелькают очень оригинальные фото…
- Мне нравится это дело. Мне кажется, у меня хороший художественный взгляд (смеется), но те, кто занимаются фото более профессионально, со мной не согласны. Мне нравится снимать, а еще я люблю спорт и йогу. Правда йогу, к сожалению, я сейчас оставила, а так много лет практиковала, даже на семинары по глубокой медитации ездила. Мне это очень помогло в свое время – глубокая медитация, когда можно просто помолчать.
Наталия Чемашкина
